Читать книгу "Время в долг - Владимир Казаков"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Спуск плавный. Но на всякий случай не очень широко открыть можно. По выходе из самолета рекомендуется закрыть, так как у вас с собой вещи.
– Благодарю! – буркнул сосед.
«Ил» мягко коснулся бетонной полосы, подвывая моторами, зарулил к аэровокзалу.
Романовский вышел из самолета, перепрыгивая через светлые лужицы, почти бегом двинулся к стоянке такси. Ему повезло: бежевая «Волга» скрипнула тормозами, и шофер распахнул дверцу.
– Прошу!
– Здравствуйте! Туда, где можно купить цветы, потом на плато Чатырдаг.
– Э-э, генацвале, рейс вылезет в большую копеечку!
– Едем, едем! – поторопил Романовский.
Водитель тронул машину и сразу загнал в разворот.
Когда они, посетив базар, выехали за город и слева открылось парное от дождя море, шофер начал рассказывать о достопримечательностях Крыма.
Через полчаса лихой езды по побережью начали подниматься в горы. Машина жадно поднимала километры узкой ленты серого выщербленного асфальта. Она скользила бортами по отвесным краям ущелий, ревела двигателем на крутых подъемах, шуршала шинами, мчась под уклон. Такая езда нравилась Романовскому: она была похожа на бреющий полёт. Он похвалил шофера, и тот, перекинув папиросу, прибавил газу.
Под колеса легла плохая грунтовая дорога. Шофер сбавил скорость, откинулся на спинку сиденья.
– В поселок?
– В трех километрах от него должен быть памятник.
– Летчице? Знаю. Туда нередко заглядывают туристы, хотя он и не включен в маршрут. Когда я работал на прогулочных…
Взглянув на прикрытые глаза пассажира, шофер замолк. Селение открылось неожиданно за поворотом, в низине. Шофер показал поверх него на холмы.
– Над деревьями шпиль. Видите?
Они объехали селение по обводной дороге, миновали магнолиевую рощу, и Романовский увидел памятник. Шофер остановил машину.
Романовский медленно пошел по узкой тропинке к глыбе положенных друг на друга камней, огороженной частоколом из зеленых дощечек. Он опустил голову и поднял ее, только пройдя заборчик.
Камни, сцементированные в единую конусообразную глыбу, венчались четырехгранным шпилем из белых гранитных плит.
На вершине бронзовая звезда. А у основания шпиля, на большом отполированном валуне, под погнутым винтом истребителя – черная мраморная доска. Резец мастера оставил на ней глубокие буквы:
Романовский снял фуражку, наклонился и увидел у подножия свежие полевые цветы. Рядом положил свой букет роз и тут только на плоском сером камне заметил еще одну надпись:
ПАМЯТЬ О МЕРТВЫХ – В ДЕЛАХ ЖИВЫХ.
«Спасибо, Василий Тимофеевич!» – тепло подумал о генерале.
Долго стоял Романовский у обелиска и смотрел на не большую нишу, предназначенную для портрета Кати. В этой нише, как на экране, он видел Катю, видел товарищей, видел памятные эпизоды войны.. Он даже вспомнил мокроносого щенка, встречавшего их, молодых летчиков, на аэродроме первым. Катя любила и баловала ласкового пса. Щенок сгорел в самолете! Сжалось сердце, когда возник образ сбитого Ивана Дроботова, и начало биться толчками, радостно, когда рядом вставала девушка в тяжелом летном комбинезоне…
Романовский очнулся, увидев руки около цветов. Повернулся. Его букет заботливо поправляла глазастая девчонка. Рядом стояли и на него смотрели два мальчика в алых галстуках. Девочка спросила:
– Вы ее знали, дядя?
– Да, курносая.
– А почему портрета нет на могилке? А почему вы плачете, дядя!
– Просто пыль попала в глаза… Портрет скоро будет. Проводите меня до машины, ребята, – попросил Романовский и положил руку на остренькое плечо девочки.
Пионеры отдали салют памятнику и пошли за Романовским.
– Дядя, наша школа имени Екатерины Романовой. Вы не могли бы рассказать о ней? – спросил один.
Романовский остановился. Школа имени… Так и должно быть. Память о мертвых – в делах живых.
– У меня скоро отпуск. Я приеду, ребята. Обязательно приеду!
– Мы ждем вас! – сказал второй мальчик.
Шофер захлопнул капот машины. «Волга» потихоньку тронулась с места.
– До свидания, курносая! До свидания, мальчики!
В этот же день Романовский прилетел в Москву. Генерал Смирнов открыл дверь, снял с гостя фуражку, пригласил в квартиру. В пижаме, с трубкой в зубах, в шлепанцах, довольно потрепанных, он побежал на кухню, оставив гостя посреди зала.
– Ты там располагайся без стеснения, – донеслось сквозь грохот посуды. – Мои еще на даче, я только с работы, так что мы с тобой по-холостяцки что-нибудь сварганим. Сильно есть хочешь?
Романовский встал в дверях кухни, упершись ладонями в косяки.
– Сыт, Василий Тимофеевич.
– Перекусить все равно заставлю. Вот селедочка разделана… А? Может, тут и приземлимся? А? – Смирнов показал на кухонный столик.
– Все равно.
– Мой кабинет в основном тут. Гоняет старуха из комнат, не терпит табачища.
Трубка в зубах хозяина беспрестанно чадила, и в небольшой кухоньке уже стоял голубой туман с запахом табака «Флотский».
– Был?
Романовский кивнул.
– Порядок? Не ломают памятник? Надо бы фотографию вставить.
– У меня есть. Скопирую на фаянс и отвезу.
– Ну-ну… А как дела в Саратове? Все воюете?.. Про партсобрание слышал. Не чересчур?
– По-моему, в норме. Народ решил. Миша Кроткий привет вам передает. В отпуск ушел: скоро дедом станет. Он, наверное, останется комэском. Во всяком случае, Аракелян – за.
– Умница ваш горбоносый Аракелян, – проговорил Смирнов. – За Кроткого надо драться и воспитывать не словами, а по щекам бить, чтобы опомнился. Поставь такого вне работы – захиреет… Знаешь, что ваш командир отряда здесь, в Москве? – спросил Смирнов и взялся за трубку. – Чай будешь? Закипает.
– Если можно, покрепче.
– Разбирали Терещенко на коллегии. Перцу дали… Сладкий или вприкуску? Вон та курица и есть сахарница. Сыпь больше! – Выпустив клубы дыма, Смирнов продолжал: – Все-таки будет Терещенко работать у вас. Приняли во внимание долголетнюю службу, а главное, по-моему, то, что ему до пенсии полгода. Он там себе должность инструктора на тренажере поприжал… Спесь, конечно, сбили, постругали как следует. А твоего Аракеляна заберем в центральный аппарат.
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Время в долг - Владимир Казаков», после закрытия браузера.
